11. Неамбициозный лидер

[Максим]

Из книги «Соорганизатор».

Да, звучит парадоксом! Лидер должен быть амбициозным, целеустремлённым, энергичным. Лидера отличают масштаб целей и способности достигать их. Лидером считают того, кто вырывается вперёд. Лидировать — быть первым, не так ли?

Общественное зрение как бы концентрируется на острее копья, на тех, кто в первых рядах и на самом верху. Лидеры затмевают собой всех остальных, и этим остальным ничего не остаётся, как пребывать в тени первых, либо самим пробиваться вперёд.

Однако смысл английского слова «to lead» (вести) или русского «вождь» (тот, кто ведёт) означает, что лидера невозможно отделить от тех, кто за ним. Ведущий без ведомых — бессмыслица. Одинокий лидер — как это?

Если некто приводит к цели только себя самого, оставив позади остальных, то он напористый одиночка, но не лидер. Лидер тот, кто ведёт к цели остальных. Успешный лидер приводит к успеху тех, кто позади.

Такой простой и очевидный, казалось бы, взгляд расставляет всё по своим местам и остужает классический лидерский пыл. Одно дело — продвинуть вперёд себя, оттолкнувшись от остальных. И совсем другое — помочь продвинуться всем. Сразу начинаешь задумываться: в чём заключается благо для всех, и каковы пути к нему.

С детства нас приучают к развитию «здоровых лидерских амбиций» — стать самым умным, самым сильным, самым успешным и богатым, самой красивой — не эти ли цели движут людьми и обществом? Школа, ВУЗ, армия, карьера, спорт, искусство — везде поощряются лидерские качества: целеустремлённость, напористость, ответственность, если надо — жёсткость, даже безжалостность к себе и другим. И вот уже считается вполне нормальным уметь «работать локтями» и быть готовым пойти по головам.

В каждом классе начальной школы можно заметить детей, которые любят быть первыми. Они дают надежду учителям и умиляют своих родителей. Самый эрудированный уже смотрит на отстающих немножко высокомерно сквозь оправу первых очков. Самый сильный и наглый уже ловит на себе завистливые взгляды «ботаников» и тренируется разбивать задранные носы. Самый шустрый быстрее всех оказывается в очереди в школьном буфете и уже достаёт из кармана свой первый заработок, вырученный от продажи соседу по парте отцовских сигарет. Самая красивая — эх! — уже кокетливо вертит косичками, принимая как должное мальчишеское восхищение и зависть подруг; она ещё не знает, что будет до тридцати лет придирчиво выбирать «первого из первых», чтобы потом выскочить за первого встречного…

Однако на «задворках» каждого класса (чаще на последних партах) можно встретить редких детей, подростков, которые показывают хорошую успеваемость и поведение, но не рвутся в число первых. В каждой группе есть хотя бы один странный ученик. Его отличают скромность, уравновешенность, справедливость суждений и поступков, добродушный нрав. Он не выделяется ничем, ни оценками, ни физической силой, ни пронырливостью, но почему-то все уважают его. Он никогда не будет пойман на краже пирожных из столовой; девочки знают, что не получат от него снежок в спину; он не любит осмеивать неуклюжих и «заклёвывать» непохожих; он всегда заступается за слабого; он не спешит занять лучшее место в автобусе; он всегда разделит среди друзей принесённые из дома лакомства.

Лидер? Да ну, просто «хороший парень». Учителя и родители не считают его лидером. Во взрослой жизни он вряд ли окажется на вершине успеха и славы, а если вдруг судьба наградит его за труд и талант, сделав известным человеком, эта известность будет тяготить его.

И всё-таки это — лидер. Тот самый лидер особого типа, который меньше всего заметен в современном обществе, но больше всего востребован в нём. Это этический лидер, нравственный авторитет. Ещё будучи ребёнком или подростком он демонстрирует отвращение к насилию и самоутверждению за счёт остальных. Он отличается повышенной душевной чувствительностью, обострённым чувством правды и справедливости, равнодушием к внешнему успеху и сугубо материальным благам. Да, он может быть категоричным, ершистым, непримиримо принципиальным и жёстким (но не жестоким), особенно в молодости. Ему труднее найти себя в жизни и состояться там, где властвуют слава и успех. Не прилагая к этому никаких специальных усилий, он становится, однако, уважаемым человеком во всех коллективах, где случается ему жить, учиться и работать. Люди почему-то тянутся к нему.

Даниил Андреев писал о воспитании человека «облагороженного образа» и мечтал о школе для «этически одарённых детей». Кажется откровением простая мысль о том, что по уровню нравственного развития дети могут отличаться настолько сильно, что можно говорить именно об одарённости. Слово «одарённый» обычно употребляют тогда, когда хотят подчеркнуть уровень развития способностей намного выше среднего. Мы привыкли к существованию детей-вундеркиндов, но почему-то в понятие «вундер» вкладываем обычно развитие интеллектуальных, творческих или, на худой конец, физических, но никак не нравственных способностей.

Этическую одарённость не следует путать с интеллектуальной, как и ценности духовно-нравственного порядка с ценностями рассудочными, связанными в основном с развитием науки и техники. Как замечает Д. Андреев, подмена понятия духовного понятием интеллектуального, причём с сохранением именно термина «духовный», имеет целью «вывести человеческую психику из области высших ценностей в область ценностей утилитарных».

Замещение понятия «духовный лидер», «этический авторитет» понятием лидера идейного, политического, гражданского происходит сплошь и рядом. И чем актуальнее становятся вопросы народного самоуправления и более востребованными народные лидеры, тем чаще возникают искушения подменять этические качества лидеров качествами профессиональными и любыми иными.

Если вернуться к теме общественных организаторов, то классического лидера можно охарактеризовать понятием «Я-лидер», а лидера этического можно назвать «Мы-лидером». Этическим лидером движет чувство общей справедливости и общественного блага. Он не мыслит своего успеха в отрыве от «коллективного выигрыша». Более того, для этического лидера коллективным выигрышем является не просто получение сообществом результатов в настоящем, но наличие положительных плодов коллективной деятельности в долгосрочной перспективе.

Предположим, местный организатор методом «осмеяния» и шантажа добился от местной корпорации каких-то уступок для горстки рабочих. Этого организатора прозвали талантливым социальным технологом, ярким лидером и учителем. Но проходит двадцать лет, и его ученица применяет те же тактики для захвата власти, а получив власть, ухудшает социальные условия для тысяч рабочих, заодно протаскивая в общество пропаганду абортов и ещё кучу «свобод». О какой «эффективности» данных социальных тактик можно говорить, если первые плоды уничтожаются всем последующим?

В этой ситуации дряхлый учитель, если он обычный «я-лидер», предпочтёт отмежеваться от последствий и снимет с себя всякую ответственность. «Я не разделяю тех ценностей, утратил контроль над технологиями и не отвечаю за своих учеников», скажет он. Ему тяжело будет принять мысль о том, что своими неэтичными тактиками и аморальными высказываниями двадцать лет назад он, по сути, санкционировал происходящее сейчас.

Учитель всегда санкционирует своих учеников. Ученик ссылается на известного учителя, «заимствует» его авторитет и таким образом получает в глазах общества одобрение на свои первые шаги. Понятно, почему Хилари Клинтон не могла ссылаться на опыт Ганди, но активно использовала имя Алинского. В опыте Ганди попросту отсутствует одобрение на то, что было необходимо Клинтон.

Этический авторитет всегда отвечает за далеко идущие последствия своих высказываний, поступков и методов. Перекладывание или избегание ответственности противоречит его сути как нравственного авторитета. Махатма Ганди не участвовал напрямую в организации митингов в Пенджабе и тем более не подталкивал активистов к оказанию насильственного сопротивления властям. Но когда протесты усилили свирепость армии, и пролилась кровь, Ганди взял на себя личную ответственность за «ошибку, огромную как Гималаи». Ганди увидел, что массовый протест неподготовленных людей стал безликим и вышел из-под контроля, обернувшись ответным насилием со стороны демонстрантов, в котором власти получили повод разглядеть попытку государственного мятежа.

Лишённый нравственных предрассудков я-лидер воспользовался бы зверствами армии для разжигания всеобщего восстания, апеллируя к бесчеловечности властей и чувству собственного достоинства у граждан. Но мы-лидер в это время объявил траур и пост, счёл себя виновным в гибели тысячи человек и начал работу над ошибками.

Ганди пытался в корне пресечь любые ростки ненависти и чувства превосходства над противником, ибо это могло иметь далеко идущие и самые трагические последствия. Уважительное и доброжелательное отношение к представителям власти стало одной из основ сатьяграхи. Неповиновение означало неучастие в бессовестных и угнетающих народ государственных программах и акциях при одновременной готовности содействовать всем созидательным и мирным движениям представителей власти. Неповиновение законам и поступкам, перечащим совести, но доброжелательность к их носителям, людям.

В современном информационном пространстве очень много критики представителей власти, олигархии, плутократии, ценностей и плодов неолиберального капитализма. Не удалось избежать этого и автору данных статей. Однако ненависть, презрение, осуждение, гнев не только разрушительны сами по себе, но могут высвободить такие инфернальные силы, вызвать такую реакцию властвующих элит и отбросить народ так далеко назад, что о ростках низовой демократии придётся забыть на долгие десятилетия.

Пришла пора сделать ещё один радикальный вывод. Этический авторитет может не быть общественным организатором, но общественный организатор обязан быть этическим авторитетом.

Организация местных сообществ и общественных движений только тогда будет успешной, когда соорганизатором является «неамбициозный лидер», этический авторитет, а положительные плоды такой организации будут очевидны не только в настоящем, но и в глазах потомков.

[Читать дальше]
[Оглавление]